Ну и вот, понемногу подходит к концу мой рассказ про коммунистов, котов и псов.
Начало тут.
1942 год. Декабрь. Где-то в районе Волыни.
Обер-лейтенант Отто Ланге по-русски говорил очень хорошо. Потому что он родился в Российской Империи, в Латвии, учился в Дерптском университете и только после революции, случившейся в России в 1917 году и поставившей на Империи Романовых крест, уехал в Германию. Но русский язык он не забыл, читал русских классиков, даже выписывал советские газеты и журналы, поэтому говорить на языке врага ему не составляло труда.
За знание языка обер-лейтенант и попал в полевую жандармерию, где боролся со сталинскими бандитами, называвшими себя партизанами, и боролся успешно, судя по тому, что недавно получил уже второй Железный крест.
Сейчас Отто Ланге сидел за столом, перед которым его подчиненный, украинец и националист Мыкола Парасюк, держал на поводке овчарку. При этом вторая рука солдата сжимала автомат, направленный на собаку, а палец лежал на спусковом крючке.
В хате было жарко - в печке весело трещали дрова.
- Ну, - сказал обер-лейтенант собаке, - Не понимаю я тебя. Ты же была любимой собакой комбрига Петрова, который летом 1937 года был расстрелян как участник военно-фашистского заговора в Красной Армии. Тебя не усыпили почему-то, а отправили в совхоз охранять сараи с удобрениями. Так что тебе эти большевики и евреи?
Овчарка тряхнула мордой, словно отгоняя муху.
- Это наши дела, немец, - сказала она упрямо. – Вас не касается.
Украинский подчиненный обер-лейтенанта, видя такое неуважение, зло дернул поводок. Немец знаком остановил его.
- Все-таки правильно вас называют фанатиками, - сказал немец. – Армия фюрера у ворот Москвы, Петербург в кольце, вот-вот режим Сталина и Кагановича рухнет – а вы все еще на что-то надеетесь. Думаете, американцы и англичане будут за вас умирать? Для них вы не лучше эфиопов, которых итальянцы поливали ядовитыми газами. Такие же существа второго сорта. Что русские, что их животные.
- Наполеон однажды Москву захватил, - ответила собака. – И что было потом?
Немец лениво улыбнулся.
- Мы не французы, собачка. Да и времена уже не те. Время моторов, танков и самолетов. А здесь немецкому гению вам противопоставить нечего.
- Впрочем…
Тут он встал.
- Убеждать хвостатого большевистского фанатика – это забавно. Но вот есть еще более забавное существо.
- Я сейчас приду, - сказал он Мыколе и вышел.
Пока его не было, украинец пнул собаку сапогом в живот. Украдкой, но расчетливо. Собака не заскулила, как он того ожидал, только бросила на своего мучителя недобрый взгляд.
Немец вернулся. В руках у него был кот.
Он поставил маленькое животное на стол. Тот пару секунд пытался стоять на четырех лапах, но завалился на бок. И запел:
Будет людям счастье,
Счастье на века,
У Советской власти
Сила велика…
- Вот еще один сталинский фанатик, - представил кота обер-лейтенант. – Кот Василий. Связной между подпольем и бандитами-партизанами. Чтобы не переместился – у американских плутократов есть смешное слово «телепортировался», мы его накачали валерьянкой. Так что избежать своей участи ему не удастся. А участь, как ты понимаешь, собачка, у этого кота незавидная. Например, сгореть в печке.
Охранник Мыкола радостно оскалился, а пьяный кот продолжал петь:
Наши нивы глазом не обшаришь,
Не упомнишь наших городов,
Наше слово гордое «товарищ»
Нам дороже всех красивых слов…
Обер-лейтенант иронически почесал кота за ухом.
- Хороший большевик, хороший…
- Так вот, собачка, у меня к тебе такая пропозиция. Ты загрызаешь этого лохматого большевика – и я отпускаю тебя на волю. Ну, лапу одну, конечно, прострелю, чтобы ты уже не могла помогать бандитам, но останешься жива. Если нет – то кот сгорит в печке, а тебя утопят в нужнике. Как тебе?
- Цэ гарно, - не сумел скрыть своего удовольствия охранник.
Кот же, лежавший на боку, выпустил слюни и беспечно продолжил:
Гремя огнем, сверкая блеском стали,
Пойдут машины в яростный поход,
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин,
И первый маршал в бой нас поведет…
Собака помотала головой.
- Нет, - хмуро буркнула она.
- Точно нет? Уверена? – спросил обер-лейтенант. – Это всего лишь паршивый кот. Вы же с ними не ладите. Вековые враги, можно сказать. Что тебе его жалкая жизнь?
- Нет, - ответила собака.
- Ну… - начал немец, а кот снова продолжил петь:
Чтобы тело и душа были молоды,
Были молоды, были молоды,
Ты не бойся ни жаpы и ни холода,
Я щас прыгну, прыгни и ты…
Обер-лейтенант с некоторым удивлением посмотрел на кота.
Кот вдруг встал на четыре лапы и затем, словно расправившаяся пружина, молнией метнулся на охранника, выставив вперед лапы с выпущенными когтями. И попал ему точно в лицо. Тот заорал и на секунду отпустил поводок.
Тут же прыгнула и собака. Через стол, тоже мощнейшим прыжком, при этом, так как масса ее тела была больше, чем у кота, обер-лейтенант упал. А собака сомкнула челюсти на его горле. Из-под клыков во все стороны хлынула кровь.
Украинскому националисту тоже пришлось не очень – один глаз валялся на полу, другой на ниточке висел в районе носа. Мыкола размахивал руками, пытаясь вслепую отыскать свой автомат.
- В окно, дура! – заорал кот.
Собака отпустила горло обер-лейтенанта, который бился в предсмертной агонии, и прыгнула в проём окна, в котором было треснувшее и склеенное полоской бумаги стекло.
Стекло вместе с собакой вылетело наружу. Кот последовал за ними.
Во дворе стояла машина, солдат менял колесо. Собака и кот промчались мимо него, и он просто некоторое время не соображал, что происходит. Когда сообразил, оба зверя уже бежали в сторону леса.
Мало кто знает, что, кроме стремительных, как выстрел, прыжков, кошка способна развить скорость в беге до 50-ти километров в час. Что сейчас кот и демонстрировал, хотя по снегу бежать было нелегко. Собака, с волочащимся за ней поводком, бежала сзади.
Когда раздались первые выстрелы, они уже скрылись в лесу.
Пробежав еще пару километров, они остановились. И кот, и собака тяжело дышали.
- Молодец, сообразила, что надо прыгнуть, - похвалил кот, полизав снег.
- А что – тебя валерьянка не взяла? – спросила собака.
- Фашист был полный идиот, - сказал кот. – На некоторых котов валерьянка не действует совсем. Ариец, мать его…
Кот залез собаке на спину, ловко лапами отстегнул ей ошейник.
- Спасибо, - сказала собака, облизывая раны от стекла.
- Не за что, - сказал кот. - Хорошо, что ты не такая глупая, как все собаки. Я больше всего боялся, что ты начнешь тормозить.
Собака промолчала.
- Ладно, - сказал кот. – Я к своим, в отряд «Советский украинец». А ты?
- Я на восток. Прорываться через линию фронта.
- Ага, - сказал кот. – Не попадайся больше. Второй раз так, как со мной, тебе не повезет.
С этими словами он ушел на запад. А собака пошла на восток.
***
Собаке удалось через два месяца перейти линию фронта и выйти в расположение частей Красной Армии. Войну она окончила в 1945-м, в Берлине. Даже попала в историю – весь мир облетела фотография Макса Владимировича Альперта, на которой запечатлен был танк Т-34, идущий к рейхстагу и сидящая на его броне, среди солдат капитана Неустроева, овчарка с умными глазами и с сумкой боеприпасов на спине.
Кот целый год партизанил на Волыни, пока во время одного боестолкновения с бандеровцами не был тяжело ранен. Его, вместе с раненым командиром отряда, любимцем которого он стал, вывезли самолетом на Большую Землю, где кот долго проходил лечение в ветеринарном отделении Ярославского военного госпиталя.
После снятия блокады партийное начальство города Ленина обратилось в тыловые провинциальные обкомы ВКП(б) с просьбой прислать в Ленинград котов и кошек, которых в городе на Неве почти не осталось. В вагоне из Ярославля был и наш кот, которого как раз комиссовали от воинской службы.
В Ленинграде он попал в хорошие руки, в одну рабочую семью, и прожил там долгую и счастливую жизнь. Раны, полученные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и их пособниками, никак не повлияли на его функции производителя, так что в смысле личной жизни и многочисленного потомства у него тоже все сложилось хорошо. И даже в старости вокруг него собирался восхищенный хвостатый молодняк и, затаив дыхание и высунув от восхищения языки, слушал его рассказы о войне.