Когда уже была "перестройка", меня очень удивляли ее статьи - очень ортодоксально-советские, крайне необычные по тем временам. Я даже думал, что она потом куда-нибудь к красным фундаменталистам прибьется.
Но не прибилась, стала бороться с мертвым Сталиным. Ну и так далее, там и до либерализма доросла.
Почему вспомнилось - потому что увлекся материалами по истории советской истории - именно так, история советской исторической науки.
И встретил очерк - ее же, про ее отца, профессора Андрея Павловича Кучкина. Который был большевиком, комиссаром во время Гражданской, сражался с Колчаком, после победы красных работал в идеологии.
Из дневника Кучкина:
“С 1934 по 1939 г. я руководил сектором Ленина в институте Маркса-Энгельса-Ленина и под моим непосредственным руководством и редакцией происходили за этот период допечатки всех томов Сочинений Ленина”.
Понятно, что был он очень сталинистом, других на такую работу поставить тогда не могли, тем более что время для историков, даже самых правоверных, было расстрельное.
После смерти Сталина стал антисталинистом, но не ярым, прочитав в 1965 г. книгу Александра Некрича “1941. 22 июня”, он записал в дневник:
«Почему она вредная? Да потому что она возводит хулу, клевету на руководство партии и Сов. Пр-ва. Потому что она выставляет, выпячивает английских (Черчилль) и американских (Рузвельт) империалистов, как радетелей, защитников Советского Союза... Сталин нарисован так, что читатель может задать себе вопрос: “Что, Сталин круглый дурак, идиот? Или он предатель?..”»
Но, собственно, не о нем, а о его дочке.
Вот такое место в очерке про ее отца:
"Мой отец был из бедных крестьян. И не потому, что в его роду все такие ленивцы или дураки. Так сложились обстоятельства, возможно, многовековые. Его отец уже работал на заводе, мой - кузнечил. Путь от кузнеца до ученого-историка сам по себе есть красноречивое отрицание лени или глупости. В руках отца любое дело спорилось, помню это отлично. Но стать, кем он стал, без Октября ему вряд ли удалось бы. Возможно, для страны было бы лучше, оставайся он при кузнечном деле, зато библиотека Блока не была бы разгромлена, а усадьба не была бы сожжена, зато пара “философских кораблей” не уплыла бы за границу, а навязшее в зубах советское сравнение с 1913 г. никогда бы не стало актуальным".
То есть, пишет бывшая красная журналистка, в 17 лет рыдавшая в день смерти Сталина, лучше бы крестьяне крестьянили, кузнецы кузнечили, царь царствовал, а дворяне дворянствовали.
Странные все-таки они люди - эти переобувшиеся бывшие красные.