kommari (kommari) wrote,
kommari
kommari

Categories:

простая финская история

На работе зашла в центр одна очень пожилая финка, попросила посидеть на уроке русского для финнов - "я просто молча послушаю", типа. Мне-то что, мне же не жалко. Просидела молча весь час.

Потом пошли пить кофе, что-то про жизнь говорим, и вдруг она на каком-то этапе на чистейшом русском говорит что-то. Я в недоумении, начинаю распрашивать. В итоге проговорили полтора часа - у меня было окно, к счастью.

Я часто жалею, что не ношу с собой диктофон - иногда такие интересные рассказы приходится услышать, что хоть книги потом пиши. Ну и вообще - при том, что болезнь русских - это их чрезмерная зацикленность на истории (возможно, впрочем, что это проявление отсутствия настоящего и, что еще более печально, будущего), но, как сам все-таки русский, ровно так же и тоже на ней зациклен. И не только на глобальной, то есть истории идей и долговременных исторических процессах длиной в сотни лет, как, например, борьба за социализм, но и на том, что западники называют микроисторией, то есть тем, как глобальная история отражается на судьбах обыкновенных, т.н. "простых" людей. Про них вообще часто как-то забывают - особенно те, кто любит мыслить широко, с размахом, глобально-геоплитически. (А таких много, как мне иногда пишут: в 1937-38 гг. было расстреляно не сто миллионов, как один великий писатель  земли Русской уверял, а всего 700 тысяч... всего. Мало чем такие люди отличаются от великого писателя, да и к коммунизму они не имеют никакого отношения, что бы там они сами о себе не говорили).

Ну вот одна такая история, услышанная сегодня.


В 1932 году рассказчица, пятилетняя девочка, с отцом и мамой живет в финской Котке. Есть еще старшая сестра. Отец - плотник, безработный. Работы нет и не предвидится. Какой-то богатый доктор нанял семью присматривать за своим летним домом - "пианино, белая мебель, дом мне казался дворцом". Как таковой зарплаты не было, у них был маленький огород, кто-то сдал им в аренду корову - так дети получали молоко. Денег как таковых просто не было - потому что не было работы, очень редко случайные заработки.

Жизнь такая им надоела, и отец надумал сбежать в СССР (от политики он был далек, то есть чисто по экономическим причинам).

Таких, как они, набралось двадцать человек - в том числе такие же бедолаги с детьми. С ними был еще младший брат отца, молодой парень 19 лет. На каком-то прибрежном острове были летние танцы, вот они, тщательно конспирируясь, там собрались, когда же танцы кончились, ночью собрались в условленном месте на берегу. Приехал финн на катере, который такой вот контрабандой и занимался - перевозил беженцев в СССР за небольшую плату. Кое-как они все в катер набились, к нему была привязана лодка, в которую сложили вещи. И так вот отправились.

На каком-то этапе за ними погнался катер финской пограничной охраны, но они оторвались и ушли в советские воды. Там хозяин катера их высадил в районе Усть-Луги, а сам рванул обратно в Финляндию - при этом уже советские пограничники по катеру открыли огонь, но тот ушел невредимый.

Погранцы наши тут же нашли перебежчиков, отвели в большую казарму. Там накормили - финка до сих пор помнит солдата, который принес огромный кусок сахара, завернутый в полу шинели, от которого потом откалывали куски, каравай необычайно вкусного хлеба, который отец разрезал ножом, самовар, который поставили для беглецов русские пограничники. Как она сказала - сахар для нас в Финляндии был необычайной роскошью. Да и хлеб на столе бывал не часто, в основном картошку ели.


После их отравили в Свирьстрой, где три года взрослые работали на строительстве электростанции. Жили в бараке - где жили и другие финские беженцы - для семейных было фанерой отгороженное что-то вроде комнатки, где в два уровня было две кровати, маленький столик и сундук для вещей. В бараке была Ленинская комната и помещение с кипятильником, где готовили еду. Финны были не только из Финляндии, но и из Швеции, США и Канады.

Через три года, когда строительство закончилось, они получили советское гражданство, паспорта и переехали в Петрозаводск. Там отец пошел работать на завод, делающий лыжи, мама работала уборщицей.

В 1936 мама поступила в медицинский техникум, где училась на финском языке на акушерку. В 1937 все преподаватели - финны, исчезли, а техникум был закрыт. Позже родители узнали, что часть преподавателей была расстреляна, некоторым "повезло" получить сроки в лагерях (откуда вернулись при Хрущеве далеко не все, так что к вышеупомянутым 700 000 еще пару сотен тысяч прибавить можно, кстати). Тем не менее семья Лейлы (так мою собеседницу зовут) не пострадала - репрессии были главным образом в отношении северо-американских финнов, партийных и вообще финской интеллигенции в Карелии.

Отец Лейлы, несмотря на то, что был простым работягой, был великим книжником, собрал большую библиотеку на финском (то есть проблем в литературой на финском в Карелии не было).

Мама перешла в русский медтехникум и доучилась там до конца.

Зимняя война как-то на них не отразилась, а вот уже когда в 1941 началась Большая война, их эвакуировали из Петрозаводска в Сибирь, город Камень-на-Оби. Там семья жила до 1943 года, в 1943 году отец получил повестку из военкомата и был мобилизован в трудовую армию. Это было в другом городе (Лейла не помнит названия), отец там был под охраной, выхода на волю не было, работа была крайне тяжелой - ремонтировали технику, возможно, военную. За невыполнение нормы снижался паек, после чего норму, естественно, выполнять становилось еще труднее. В общем, лагерь в версии "лайт". Через 3 месяца, в возрасте 40 лет, отец умер. Фактически от голода.

Младшему брату повезло больше, он попал в столярную мастерскую, там делали из фанеры чемоданы и продавали на волю, что позволяло прикупить продуктов. Только поэтому брат отца выжил.

В 1944, когда война на Северо-Западе закончилась, они вернулись в Петрозаводск.

Мама работала акушеркой, Лейла еще в Сибири поступила в педучилище, которое закончила уже в Карелии. Немного работала учителем начальных классов, затем поступила в Петрозаводский педагогический институт, выучилась на учителя математики на финском.

Тут надо сделать отступление - еще до войны по не совсем понятной для меня причине в Карело-Финской ССР государственным языком был избран не карельский, а финский литературный. В некоторых источниках это объясняют тем, что у карельского слишком много диалектов, и, чтобы не разбираться в этих филологических сложностях, советские пошли по более простому пути.
Вот Лейла и работала в маленьких поселках преподавателем физики и математики на финском. Познакомилась с одним русским, капитаном корабля, который плавал на Балтике, родила от него дочь. Он в 50-х часто ездил в Финляндию - финны по репарациям строили для СССР корабли, а ее муж как раз входил в состав приемочной комиссии. Как-то, вернувшись, он ей сказал: посмотрел я на то, как вы, финны, живете и работаете, совсем вы другие, думаю, что когда-нибудь и ты вернешься в свою Финляндию.

Потом они развелись, и она уже вместе с мамой выращивала дочь.

Переписки с многочисленными родственниками не было - один раз мать вызвали в КГБ (или как там вонючая Контора называлась тогда) и там долго выпрашивали, не поддерживает ли она связь с Финляндией.

Лейла вступила в КПСС, препятствий ее финскость не создала. В 1992 году, в разгар великих гайдаровских реформ, когда жить двум пожилым женщинам стало совсем невмоготу, она и ее мама переехали в Финляндию. Тогда это было просто - только-только начался процесс возвращения финнов из России, инициированный тогдашним финским президентом Мауно Койвисто (на которого русские финны готовы молиться). В Финляндии нашлись родственники, которых не видели 60 лет (ровно столько семья прожила в СССР-РФ), некоторые даже помнили маленькую Лейлу (финнов впрочем не удивить длинной жизнью). Они и социальные службы помогли наладить скромный, но достойный быт.

Мама Лейлы еще несколько лет успела до смерти пожить в Финляндии. Хотя она прожила в России 60 лет, по-русски всегда говорила с акцентом (как Лейла мне сказала: "ну вот как ты, Алекси, говоришь на финском, примерно так же").

О своем переезде в 1932 в СССР они никогда не жалели - но просто в силу, видимо, своего отношения к жизни, этакий поразительный финский стоицизм. Я встречал такое и раньше, хотя читал в воспоминаниях у некоторых финнов, что бегство в СССР они постфактум считали чудовищной ошибкой.

Такая вот простая и типичная история. Очень приятная женщина, хотя очень и очень старая, но ясный ум, прекрасное владение двумя языками. Карелию, Россию, русских вспоминает с теплотой, озлобленности ни на кого и ни на что нет.


Tags: СССР, Финляндия, история, личное, персоналии, этнография
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your reply will be screened

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 58 comments
Previous
← Ctrl ← Alt
Next
Ctrl → Alt →
Previous
← Ctrl ← Alt
Next
Ctrl → Alt →