Моя задача была в следующем (и, кстати, Путин об этом сам сказал). У нас с ним есть некая дискуссия, она продолжается не один год на наших встречах.
О.ЧИЖ: «Мы с вами неоднократно об этом дискутировали».
А.ВЕНЕДИКТОВ: Это сказал президент, да. А дискуссия заключается ровно в том (одна из дискуссий), что Владимир Владимирович никогда не осуждал сталинизм. Он всегда говорил «С одной стороны, с другой стороны. Вот здесь Сталин...» Вы посмотрите, на прямой линии 2009 года он отвечал, он сам достал вопрос про отношение к Сталину и сказал «Однозначно отнестись нельзя. Слева, справа». Я ему об этом напомнил.
О.ЧИЖ: Да, но сейчас он говорит, что сталинизм – это лагеря...
А.ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно справедливо. И моя задача была, как я ее себе ставил, это то, чтобы Владимир Путин публично, с учетом того, что скоро будут писать единый учебник и что будущие авторы этого учебника по истории слышат президента и получают сигнал, чтобы он высказал ясно и четко свое отношение к тому, что мы называем сталинизмом.
Во-первых, ему явно не понравилось, что было сравнение. Он раздражился сразу. Это, кстати, даже отметили журналисты в пресс-центре и, по-моему, Андрей Колесников это сегодня написал в «Коммерсанте». Ему это было неприятно, ему от этого стало некомфортно. Если раньше он объяснял с одной и с другой стороны, здесь было абсолютно точно, жестко было сказано о том, что такое сталинизм в его понимании.
Во-вторых, еще до моего вопроса он начал бросать эти вещи, говоря о том, что не надо 1937-й год, что сталинский режим и репрессии не только к чеченскому, но и к русскому народу. То есть он давал какие-то такие сигнальчики почему-то. И когда я услышал это, я понял, что это правильный вопрос – надо дать ему возможность, чтобы его услышали те, кто пытается насадить идею о Сталине, эффективном менеджере. И я просто вот этот вопрос сгенерировал таким образом, что он был из двух частей. Это вопрос про отношение к сталинизму и сравнение его политики со сталинской. И второе, это примеры политические.
О.ЧИЖ: Ну, по примерам он по пунктам ответил буквально.
А.ВЕНЕДИКТОВ: Совершенно не волновался, что отвечал раньше. Я хочу напомнить, что это не была пресс-конференция, это была прямая линия, это была дискуссия с людьми, с народом. Я – часть народа, да? Без меня народ не полный, как принято говорить. И я высказал в этой части свою позицию (и это мне было важно), обозначив, что это политические процессы, что это политические репрессии, что это политические законы. Да? А он с этим не согласился. Ну, это 2 точки зрения. Ну, они прозвучали на всю Россию и не только на Россию. Ну и хорошо. Еще раз повторяю, это не пресс-конференция. Если бы я был на пресс-конференции, я бы не делал такой задел – я бы его просто спросил, не считаете ли вы, что в вашей политике виден сталинизм.
Здесь у меня была возможность изложить некую точку зрения, как делали многие другие до меня, как делал Алексей Кудрин, как делали люди из включений, да? Они рассказывали о своем видении проблемы. Я и рассказал о своем видении проблемы. Я добился того, что Путин ответил на вопрос о сталинизме так, как он считал правильным. Но он ответил. И ответил эмоционально, потому что вопрос мой был для него эмоциональный. Я Владимира Владимировича знаю хорошо и знаю, что для него эмоционально. И поэтому мне было важно, чтобы он это сказал публично.
Естественно, дискуссия не закрыта. Я надеюсь... Кстати, вот, и Дмитрий Песков неоднократно говорил, что, несмотря на все расхождения, как он говорит, Венедиктов и Путин обмениваются жесткими точками зрения по всем вопросам. Да, это правда. И никогда это не было публично, Вернее, это было публично раз или два. Вот сегодня, вернее, вчера это было публично. Спасибо, опять же, тем. кто позволил мне это сделать, несмотря на те задачи (совсем другие), которые они ставили перед этой прямой линией. Поэтому я доволен ответом не в смысле того, что он сказал про сталинизм, я доволен тем, что он это сказал и определил свою позицию. Вот, мы теперь знаем, что президент к сталинизму относится так.
